«Забавно получать награду в 80-летнем возрасте за работу, которую выполнил в 20», — сказал Рональд Коуз в нобелевской лекции. Гениальная в своей простоте статья «Природа фирмы», опубликованная им в 1937 году, изначально прошла незамеченной, и лишь благодаря счастливому случаю экономисты обратили на неё внимание в начале 1960-х.
Коуз задался вопросом: почему, собственно, на свете существуют фирмы? Почему какая-то часть экономической деятельности протекает внутри фирм, представляющих собой вертикальные иерархические системы, а другая осуществляется на рынке? Почему экономика не может существовать в виде сплошного рынка?
Причину этого Коуз видит в том, что деятельность рынка требует высоких транзакционных издержек, возникающих из-за использования ценового механизма. Если бы экономика состояла исключительно из индивидуальных независимых агентов, процесс продвижения продукта по производственной цепи сопровождался бы постоянными спорами о цене, заключением контрактов и контролем за их исполнением.
Фирмы, как показал Коуз, возникают как ответ на дороговизну рыночной координации. Их сущность он усматривал в подавлении ценового механизма и замене его системой административного контроля. Многие виды сделок дешевле производить внутри фирм, не прибегая к посредничеству рынка. Автоматически возникает второй вопрос: если это так выгодно, то почему весь рынок не превратится в одну гигантскую фирму?
Коуз объяснял и это: координация экономической деятельности с помощью приказов из единого центра также сопряжена с немалыми издержками, и эти издержки бюрократического контроля лавинообразно нарастают при увеличении размеров организации. Статья Коуза произвела настоящий переворот в научной картине мира экономистов, породив целое новое направление — неоинституционализм.
Остальное тут. Советую почитать целиком. А процитированный кусок - еще одно доказательство того, что государственно-монополистический социализм никогда не будет эффективно работать. Прокомментировать (комментариев: 1)
Сантьяго, где живет больше пяти миллионов человек, а среднегодовые темпы реального экономического роста вот уже десять лет составляют 6%, — необычайно динамичный город, экономический «локомотив» Чили. Столица, примостившаяся у подножья Анд, обладает достаточной плотностью населения (21 800 человек на квадратную милю) и богатством (это финансовый центр страны, где расположены штаб-квартиры ста с лишним транснациональных корпораций), чтобы обеспечить эффективную работу общественного транспорта.
Да он и работает эффективно. Метро, построенное в начале 1970-х, перевозит больше двух с половиной миллионов пассажиров в сутки. Подобно многим городским «подземкам», оно получает государственные субсидии, но по сравнению с вашингтонской системой Metrorail, превратившейся в «черную дыру» для бюджетных средств, метро в Сантьяго — образец эффективности. (Напомню: вашингтонский метрополитен ежегодно поглощает свыше 175 миллионов долларов в виде прямых субсидий, а субсидии на строительство в среднем достигает почти миллиарда долларов. Подземке Сантьяго достается порядка трети от этой суммы на текущие нужды и еще меньше — на развитие, а по протяженности она вдвое превышает вашингтонскую.)
Впрочем подлинной жемчужиной транспортной «короны» Сантьяго — по крайней мере, я так считал — было автобусное сообщение. В городе свободно действовали сотни автобусных компаний, большинство из них полностью находилось в частном владении. Некоторые маршруты проходили по улицам параллельно линиям метро, создавая дополнительные транспортные мощности, если у «подземки» возникали технические неполадки или она была попросту переполнена. Благодаря конкуренции между автобусными компаниями тарифы за проезд были низкими, а водителям платили по количеству перевезенных пассажиров. Другие автобусные маршруты доставляли людей к станциям метро — не потому, что владельцам фирм кто-то приказывал это делать, а потому, что эти пункты назначения были востребованы пассажирами. Кроме того, существовало несколько категорий услуг — от шикарных автобусов-экспрессов, где проезд стоил дорого, до стареньких колымаг, где с пассажиров брали копейки и которые делали остановки через каждые несколько сот метров.
Впрочем, если просмотреть статьи в газетах El Mercurio и La Segunda за соответствующий период, становится ясно, что у автобусной системы Сантьяго существовали две проблемы. Обе они были связаны с алчностью, или с распространенными представлениями об алчности.
Проблема номер один: опасные стимулы. Водителям платили в зависимости от количества пассажиров, а не времени в пути или расстояния. Казалось бы, все правильно, но если вдуматься, сразу возникает такая картина: на остановке ждет толпа пассажиров, и к ней приближаются два автобуса с множеством свободных мест. В результате по улицам, запруженным автомобилями и пешеходами, начинается автобусная гонка на скорости 40 миль в час. Водителям приходилось одновременно выдавать билеты, принимать деньги, следить за движением и повторять сцену с гонкой колесниц из фильма «Бен Гур», Естественно, случались аварии, в том числе и со смертельным исходом. Количество автопроисшествий увеличилось с 10 на 100 000 жителей в 1990 году до 15 в 2005-м. Мало того, до 700 пешеходов — почти половина от общего числа жертв дорожных происшествий в Сантьяго — ежегодно погибали под колесами машин и автобусов. Эта цифра была намного выше, чем в ряде других крупных городов Латинской Америки за тот же период. К тому же в 1990–2005 годах оба эти показателя (аварийность и происшествия со смертельным исходом) в странах-соседях Чили снижались, то в Сантьяго они увеличились.
... Зачитать целиком: Ложка социализма...
Статистика за 2000й год по США. В последней колонке - расчетные шансы 1 человека погибнуть от данного вида смерти за всю жизнь. В смысле, надо читать как 1 к стольки-то. Запятая отделяет тысячи, как принято у американцев, а не десятичные доли. Взято отсюда, данные они взяли из бюро статистики США.
Свежие психологические исследования показывают, что удача является просто неудачно названным феноменом. Это не сила, не милость богов, не заклинание лесного народца, а вполне измеряемая отдача от совокупности предсказуемых действий. Случайность, шанс и суетливый хаос реальности почти невозможно предсказать или приручить, но удача — это нечто принципиально иное. Если верить психологу Ричарду Вайзману, удача — в том числе и неудача — это нечто, что мы называем результатами осознанного обращения человеческих существ со случайностями, просто некоторые люди ладят с ними лучше, чем другие.
В течение 10 долгих лет Вайзман следил за ходом жизни 400 испытуемых разных возрастов и профессий. Он нашел их по объявлению в газетах, в которых он просил обратиться к нему тем людям, которые считают себя либо баловнями судьбы, либо полными неудачниками. Они вели дневник и выполняли тесты, а также описывали Вайзману свою жизнь в интервью и отчетах. В одном исследовании Вайзман попросил испытуемых просмотреть газету и посчитать количество иллюстраций в ней. Люди, которые сами себя считали неудачниками, потратили на это задание две минуты. Люди, которые считали себя везучими засранцами, в среднем потратили несколько секунд. На второй странице газеты Вайзман вставил блок текста, в котором огромными жирными буквами было написано: «Дальше не считай, тут 43 картинки». Немножко дальше был вставлен второй кусок текста, который сообщал: «Скажи профессору, что видел меня, и получишь 250$». Люди, считавшие себя неудачниками, не заметили ни одного из этих посланий.
Вайзман утверждал, что то, что мы называем удачей, на самом деле просто паттерн действий, который объединяет стиль восприятия и обращения с событиями и людьми, встречающимися вам на жизненном пути. Он заметил, что у «неудачников» слишком узкий фокус внимания. Они помешаны на безопасности и очень тревожны: вместо того, чтобы резвиться, как дельфин, в море случайного выбора, они зацикливаются на контролировании происходящего, выискивая что-то конкретное. В результате они профукивают множество возможностей, мирно проплывающих мимо. «Везунчики» постоянно меняют ход своих обычных действий и высматривают что-то новое. Вайзман заметил, что люди, считавшие себя удачливыми и, по сути, продемонстрировавшие большую везучесть на протяжении 10 лет, чаще оказывались в ситуациях, в которых что угодно могло произойти с бОльшей долей вероятности. таким образом, они увеличивали свой шанс на удачу, чего «неудачники» не делали. «Везунчики» больше пробовали, чаще ошибались, но если они ошибались, то быстро вставали, отряхивались и продолжали пробовать. В конце концов, всё у них получалось.
В своем интервью журналу «Скептикал Инквайерер» [Sceptical Inquierer] Вайзман сравнил такое поведение со сбором урожая яблок в саду. Если представить себе, что таким двум типам людей дали корзинку и попросили собрать как можно больше яблок, то получится, что «неудачники» — это те, кто все время ходит по одним и тем же местам и в итоге с каждым разом набирают всё меньше, а «удачники» — это которые никогда не возвращаются в то же место и их корзинки всегда полны. В этой метафоре под яблоками понимается жизненный опыт. Если представить, что небольшое количество такого опыта ведет к славе, удаче, богатствам или какому-нибудь иному виду счастья, материальному или духовному, то легко заметить, что везение — не такое уж страшное, как сначала кажется. Главное — научиться с ним обращаться.
...
Мне никогда не нравилась фраза "Исключение лишь подтверждает правило". В глубине души я чувствовал в этом утверждении вопиющую нелогичность, но не мог сформулировать для себя, что же именно меня беспокоит. Не то что бы я ночей от этого не спал, но каждый раз когда я это слышал, надо мной загоралась лампочка "WTF???". Типа:
— Все музыканты — наркоманы.
— Я музыкант и я не наркоман.
— Исключение лишь подтверждает правило.
Seriously, WTF?
А пару дней назад я все понял.
Правда в том, что в оригинале эта фраза звучит по–другому и имеет другой смысл.
"Exceptio probat regulam in casibus non exceptis" — это юридический принцип Римской республики, означающий, что исключение подтверждает существование правила, для которого делается это исключение. Простой пример: на дорожном знаке написано "Парковка запрещена по воскресеньям" (исключение). Согласно приведенному принципу, это означает, что существует общее правило, согласно которому в остальные дни недели парковка разрешена.
В наше время вторая часть исходной фразы ("in casibus non exceptis") теряется, что приводит к ее неправильному пониманию и неправильному использованию.
Исключение не подтверждает правило, исключение подтверждает наличие правила
Альтернативная гипотеза:
Я где–то читал, (не помню где, и вообще я не юрист, но запомнилось) что в оригинале не
"Исключение подтверждает правило", а
"Исключением проверяется правило".
Мол, думаешь, что существует закон или правило — попробуй найти исключение. Нашел — правило не верно.
В ходе эксперимента ученые получили образцы микрофлоры кишечника у четырех пар генетически идентичных человеческих близнецов, которые значительно отличались по массе жировой ткани. Эти образцы вводили выращенным в стерильных условиях мышам и наблюдали за тем, как животные набирают массу.
Оказалось, что те мыши, которые получили микроорганизмы худых людей, спустя насколько недель сохраняли нормальную долю жира, а те, которым досталась кишечная микрофлора толстяков, начинали набирать вес. Разница, видимо, в ферментации жирных кислот.
Когда мышей обеих групп после заражения помещали в одну клетку и они начинали обмениваться микрофлорой (мыши иногда поедают фекалии), то микрофлора худых «побеждала» микрофлору толстяков: обе группы мышей оставались худыми.
Теперь осталось понять, что сделать, чтобы заполучить микрофлору, которая не способствует ожирению. Поедать говно худых людей как-то не хочется...
A chilly Arctic summer has left nearly a million more square miles of ocean covered with ice than at the same time last year – an increase of 60 per cent.
The rebound from 2012’s record low comes six years after the BBC reported that global warming would leave the Arctic ice-free in summer by 2013.
Всего за один прошедший год поверхность арктических льдов выросла на 60%(!!!). Не прошло и 6 лет как предсказывали, что к 2013 льдов не останется совсем из-за глобального потепления. Что, как мы можем видеть, фактически не соответствует действительности.
Ну что, дорогие сторонники глобального потепления, не хотите высказаться? Я повторяю, что если начнет всерьез холодать, то последствия будут куда хуже, чем при любом вообразимом потеплении.
Впрочем, я как раз не считаю что это что-то доказывает, кроме того, что все предыдущие модели "потеплистов" - говно. Я как раз считаю что никто ничего наверняка пока не понимает в том, как это все работает. И совершенно неизвестно будет ли потепление или похолодание и как это все связано с обледенением и количеством CO2. Прокомментировать
Обведите Д если согласны, М -- может быть или не уверены, Н -- нет.
Свойственны ли вам идеи самоуправления при рассмотрении вопросов ЛИЧНОСТИ?
1. Военная служба должна быть добровольной. (Никакого призыва в армию) Д М Н
2. Правительство не должно владеть ТВ или прессой или контролировать их. Д М Н
3. Правительство не должно регулировать сексуальную жизнь взрослых граждан Д М Н
4. Законы против наркотиков приносят больше вреда, чем пользы. Отмените их. Д М Н
5. Пусть люди с мирными намерениями иммигрируют и эмигрируют свободно. Д М Н
Счет по ЛИЧНОЙ свободе: добавляйте 20 за каждое Д, 10 -- за М и 0 -- за Н. ИТОГО:
Свойственны ли вам идеи самоуправления при рассмотрении ЭКОНОМИЧЕСКИХ вопросов?
1. Фермеры должны вести хозяйство без гос. субсидий и квот Д М Н
2. Свободная торговля приносит людям больше пользы чем правительственные ограничения такие как акцизы, квоты, пошлины, тарифы и фиксированные цены. Д М Н
3. Законы о минимальной заработной плате сокращают количество рабочих мест. Отмените их. Д М Н
4. Покончить с налогами. Тем, кто предлагает услуги, надо платить на добровольной основе. Д М Н
5. Европе и Японии следует самим оплачивать свою оборону. Д М Н
Счет по ЛИЧНОЙ свободе: добавляйте 20 за каждое Д, 10 -- за М и 0 -- за Н. ИТОГО:
Отложите по шкале Ваш ЛИЧНЫЙ счёт слева, а ЭКОНОМИЧЕСКИЙ справа. (Например, 20% личного и 20% экономического). Затем найдите точку пересечения соответствующих тонких линий. Область в которую она попадет -- это область ваших политических взглядов.
Вы можете выстроить и политический облик политиков, общественных деятелей или групп на основании того, как, по-вашему, они ответили бы на эти вопросы. Предположим, Маргарет Тэтчер, вероятно, угодила бы в правую четверть , Франклин Делано Рузвельт -- в левую, а Томас Джефферсон -- в верхнюю. Сталин, Гитлер, Кастро и т.п. располагаются, конечно, внизу.
Из диаграммы мы можем понять, что те, кого обыкновенно относят к "либералам", -- приверженцы относительно высокой степени личной свободы. В свою очередь, либералы призывают к большой доле государственного контроля над экономической деятельностью людей. Либералы дают нам добро по части личной жизни, но хотят строгого надзора, когда речь идёт о бизнесе и коммерции. Типичные "консерваторы" предлагают совершенно обратное. Консерваторы -- это те, кто выступает за относительно высокий уровень экономической свободы, т.е., за низкие налоги и уменьшение государственного регулирования в бизнесе, в то же время призывая к меньшей личной свободе. Консерваторы дают нам добро, когда мы занимаемся бизнесом и коммерческой деятельностью, но хотят наблюдать за нашей частной жизнью, чтоб мы не грешили, не вели себя безответственно или не слишком бурно веселились.
"Либертарианцы" находятся в верхней четверти этой диаграммы, это место для тех, кто поддерживает высокую степень как экономической, так и личной свободы. Либертарианцы полагают дать людям добро на всё, независимо от того, какой хозяйственной или личной деятельностью они занимаются, и постоянно поддерживают право людей распоряжаться собственной жизнью во всех проявлениях
... Зачитать целиком: Самый короткий в мире политический тест
Там много букав, но кратко - согласно разнообразным измерениям и их сопоставлению друг с другом, содержание CO2 в атмосфере стабильно отстает от соответствующих температурных изменений примерно на 250 лет. Т.е. повышение уровня CO2 не может быть причиной потепления, а снижение не может быть причиной похолодания, так как случается не до потепления и, соответственно, похолодания, а наоборот - происходит примерно через 250 лет после начала потепления и похолодания. В статье это связывается с дегазацией нагревающихся океанов. Океаны, если вы не знали, содержат до черта CO2, в десятки раз больше, чем атмосфера.
Главный фактор, определяющий кислотность морской воды - содержание в ней углекислоты (CO2 - водорастворимый газ, и в океанах его сейчас растворено 140 трл. т - против 2,6 трл.т, содержащихся в атмосфере). В океанах существует динамическое равновесие между нерастворимым карбонатом кальция CaCO3 и растворимым бикарбонатом Ca(HCO3)2: при недостатке CO2 "лишний" бикарбонат превращается в карбонат и выпадает в осадок, а при избытке CO2 карбонат превращается в бикарбонат и переходит в раствор. Карбонатно-бикарбонатный буфер возник в океане на самом начальном этапе его существования, и с тех пор он поддерживает кислотность океанской воды на стабильном уровне. Что касается атмосферы, то ее состав стал меняться в протерозое , когда фотосинтезирующие организмы начали вырабатывать (в качестве побочного продукта своей жизнедеятельности) свободный кислород; сейчас считается твердо установленным, что весь свободный кислород планеты имеет биогенное происхождение. Кислород, в отличие от углекислоты, плохо растворим в воде (соотношение между атмосферным и растворенным в воде CO2 составляет, как мы видели, 1:60, а для O2 оно составляет 130:1), и потому почти весь прирост кислорода идет в атмосферу. Там он окисляет CO и CH4 до CO2, H2S - до S и SO2, а NH3 - до N2; самородная сера, естественно, выпадает на поверхность, углекислота и сернистый ангидрид растворяются в океане, и в итоге в атмосфере остаются только химически инертный азот (78%) и кислород (21%).
Так вот, при нагревании некоторая довольно небольшая часть этого CO2 выделяется из океанов в воздух. А при охлаждении - поглощается из воздуха в океаны. Так что в смысле климата совершенно похер, сколько еще CO2 человечество накоптит. Лишь бы для дыхания не возникло проблем. Прокомментировать (комментариев: 1)
Реконструкция температур сделанная по исследованиям полярных льдов за последние 11 тысяч лет и уровень CO2 в атмосфере.
Вы все еще думаете, что человеческие выбросы CO2 имеют какое-то значение?
Реконструкция температур опять таки по исследованиям полярных льдов за последние 420 тысяч лет:
Обратите внимание, что большую часть времени на земле было существенно холоднее. И все эти провалы - это большие ледниковые периоды, типичная длина которых - 100 тысяч лет, а редкие пики - это оттепели, средняя длина которых всего 10-15 тысяч лет. И мы живем (внимание!) примерно на 11'600 текущей оттепели, которая, заметьте, немного холоднее, чем предыдущие.
Вы все еще боитесь глобального потепления? Тут в пору обосраться и начинать бояться что в любой момент может очередной ледниковый период начаться.
Если средняя температура упадет на 8 градусов, то человечеству обратно в африку придется переселяться из европы, потому что тупо расти ничего не будет и расходы на обогрев будут астрономические. По сравнению с этим возможное в случае маловероятного потепления повышение уровня океанов на несколько метров - сущие пустяки.
Впрочем, я, конечно, тоже преувеличиваю. Судя по графикам похолодание будет наступать постепенно много тысяч лет. Но если "потеплистам" можно преувеличивать, почему мне нельзя?
Эффект Даннинга—Крюгера — когнитивное искажение, которое заключается в том, что люди, имеющие низкий уровень квалификации, делают ошибочные выводы, принимают неудачные решения и при этом неспособны осознавать свои ошибки в силу низкого уровня своей квалификации. Это приводит к возникновению у них завышенных представлений о собственных способностях, в то время как действительно высококвалифицированные люди, наоборот, склонны занижать свои способности и страдать недостаточной уверенностью в своих силах, считая других более компетентными. Таким образом, менее компетентные люди в целом имеют более высокое мнение о собственных способностях, чем это свойственно людям компетентным, которые к тому же склонны предполагать, что окружающие оценивают их способности так же низко, как и они сами.
Гипотеза и экспериментальная проверка
Гипотеза о существовании подобного феномена была выдвинута в 1999 году Джастином Крюгером и Дэвидом Даннингом, которые при этом ссылались на высказывания Чарльза Дарвина («Невежество чаще рождает уверенность, нежели знание») и Бертрана Рассела («Одно из неприятных свойств нашего времени состоит в том, что те, кто испытывает уверенность, глупы, а те, кто обладает хоть каким-то воображением и пониманием, исполнены сомнений и нерешительности»).
Для проверки выдвинутой гипотезы Крюгер и Даннинг провели серию экспериментов с участием студентов — слушателей курсов по психологии в Корнелльском университете. При этом они исходили из результатов исследований своих предшественников, которые продемонстрировали, что некомпетентность во многом проистекает из незнания основ той или иной деятельности, будь то понимание прочитанного, управление автомобилем, игра в шахматы, игра в теннис и т. п.
Ими была выдвинута гипотеза, что для людей с низкой квалификацией в любом виде деятельности характерно следующее:
Они склонны переоценивать собственные умения;
Они не способны адекватно оценивать действительно высокий уровень умений у других;
Они не способны осознавать всю глубину своей некомпетентности;
После обучения у них появляется способность осознать уровень своей прежней некомпетентности, даже если их истинная компетентность после обучения практически не меняется.
Результаты экспериментов, подтвердивших выдвинутую гипотезу, были опубликованы в англ. Journal of Personality and Social Psychology в декабре 1999 года
Добавьте к этому то, что в руководители обычно выдвигают (причем не важно идет это выдвижение сверху или снизу) в первую очередь людей, выглядящих уверенными в себе и способных быстро и без сомнений принимать решения. И вы поймете, что начальник или политик типа "самоуверенный баран" - это зачастую не миф, а самая настоящая реальность. Прокомментировать (комментариев: 4)
The experiment went like this: 100 undergraduates were introduced to a new popcorn product called “Orville Redenbacher’s Gourmet Fresh Microwave Popcorn.” (No such product exists, but that’s the point.) Then, the students were randomly assigned to various advertisement conditions. Some subjects viewed low-imagery text ads, which described the delicious taste of this new snack food. Others watched a high-imagery commercial, in which they watched all sorts of happy people enjoying this popcorn in their living room. After viewing the ads, the students were then assigned to one of two rooms. In one room, they were given an unrelated survey. In the other room, however, they were given a sample of this fictional new popcorn to taste. (A different Orville Redenbacher popcorn was actually used.)
One week later, all the subjects were quizzed about their memory of the product. Here’s where things get disturbing: While students who saw the low-imagery ad were extremely unlikely to report having tried the popcorn, those who watched the slick commercial were just as likely to have said they tried the popcorn as those who actually did. Furthermore, their ratings of the product were as favorable as those who sampled the salty, buttery treat. Most troubling, perhaps, is that these subjects were extremely confident in these made-up memories. The delusion felt true. They didn’t like the popcorn because they’d seen a good ad. They liked the popcorn because it was delicious.
The scientists refer to this as the “false experience effect,” since the ads are slyly weaving fictional experiences into our very real lives. “Viewing the vivid advertisement created a false memory of eating the popcorn, despite the fact that eating the non-existent product would have been impossible,” write Priyali Rajagopal and Nicole Montgomery, the lead authors on the paper. “As a result, consumers need to be vigilant while processing high-imagery advertisements.”
At first glance, this experimental observation seems incongruous. How could a stupid commercial trick me into believing that I loved a product I’d never actually tasted? Or that I drank Coke out of glass bottles?
The answer returns us to a troubling recent theory known as memory reconsolidation. In essence, reconsolidation is rooted in the fact that every time we recall a memory we also remake it, subtly tweaking the neuronal details. Although we like to think of our memories as being immutable impressions, somehow separate from the act of remembering them, they aren’t. A memory is only as real as the last time you remembered it. What’s disturbing, of course, is that we can’t help but borrow many of our memories from elsewhere, so that the ad we watched on television becomes our own, part of that personal narrative we repeat and retell.
This idea, simple as it seems, requires us to completely re-imagine our assumptions about memory. It reveals memory as a ceaseless process, not a repository of inert information. The recall is altered in the absence of the original stimulus, becoming less about what we actually remember and more about what we’d like to remember. It’s the difference between a “Save” and the “Save As” function. Our memories are a “Save As”: They are files that get rewritten every time we remember them, which is why the more we remember something, the less accurate the memory becomes. And so that pretty picture of popcorn becomes a taste we definitely remember, and that alluring soda commercial becomes a scene from my own life. We steal our stories from everywhere. Marketers, it turns out, are just really good at giving us stories we want to steal.
...
Современные магазинные помидоры не очень вкусные. Многие их заслуженно называют «картонными». Можно даже услышать мнение, что такая вкусовая характеристика появилась вследствие генной модификации. Это неверно. Генно-модифицированных помидоров в продаже сегодня вы не найдете, магазинные невкусные помидоры – натуральнее некуда. Все могло бы быть по-другому и наша жизнь могла бы быть немножко вкуснее, но общество сделало свой выбор в пользу вкуса «картона».
Основная проблема, возникающая при выращивании томатов, как ни странно – это их созревание. Одновременно с созреванием, покраснением, образованием вкусо-ароматических веществ, начинают происходить процессы, приводящие к порче продукта. Мякоть становится мягкой, томат попросту лопается, теряя товарный вид и создавая питательную среду для плесени и прочих не самых нужных организмов. Это естественный ход вещей, так придумано природой, разнести по времени процессы «созревания» и «порчи» невозможно. Поэтому сегодня в магазинах мы видим одинаковые «недозрелые» плоды, вкус которых принесен в жертву товарному виду и сроку хранения, а селекционеры, выводя наиболее «лежкие» сорта вынужденно уничтожают их вкус.
Но наука не стоит на месте, и воплощает в жизнь любые наши желания. В 1988 году группа исследователей нашла способ устранить этот недостаток. Путем генетической модификации им удалось значительно снизить в томате активность гена, отвечающего за синтез полигалактуроназы – фермента, отвечающего за расщепление пектина.
В нормальном томате синтез этого фермента происходит параллельно с созреванием. Фермент разрушает пектин в клеточных стенках помидора, что приводит к размягчению, нарушению формы и всем остальным неприятным последствиям. Снизив его активность, ученым удалось добиться расширения временного промежутка между моментом созревания, и потерей товарного вида.
Томаты были разработаны в Великобритании, но, в связи с невозможностью выращивать ГМ-растения на британской почве, производство их было налажено в США. В магазины Объединенного Королевства они попадали лишь в виде импортного томатного пюре. Получить разрешение на продажу не переработанных томатов на тот момент создателям не удалось.
Томатная паста появилась на прилавках в начале 1996 года. Нет, это не был фурор. Но это был успех. Потери при сборе урожая и переработке были меньше, и новый продукт оказался дешевле традиционной томатной пасты. Мякоть нового сорта была более богата сухими веществами и пектином, чем традиционные сорта, поэтому пюре получалось на 80% более вязким. И, разумеется, намного вкуснее. Продажи шли очень активно, во многих магазинах обгоняя показатели «натурального» конкурента.
Самое невероятное состояло в том, что на каждой банке на самом видном месте красовалась надпись: «изготовлено из генетически модифицированных томатов», хотя по законам того времени делать это было вовсе не обязательно. И никого это тогда не отпугивало.
Ничто не предвещало беды. Но производители нового томатного пюре еще не знали, что Пуштаи уже в 1995 году приступил к работе по оценке безопасности одного сорта ГМ-картофеля. И это исследование, точнее то, что происходило вокруг, надолго закроет дорогу многим хорошим начинаниям.
...
Распад Советского Союза вбил в сознание его бывших граждан странную, но устойчивую связь между свободными выборами и продуктовым изобилием. Когда однопартийность – прилавки пустые, а когда демократия – полные. Вот и в Таиланде два года назад после десятков государственных переворотов провели наконец свободные выборы, и в результате на тайцев обрушилось такое невиданное количество риса, которое, впрочем, угрожает их стране гораздо более страшными бедами, чем даже дефицит.
Раньше Таиланду от риса никакого вреда не было, одна только польза. Много лет страна была крупнейшим в мире экспортером риса и зарабатывала на этом ежегодно миллиарды долларов. Таиланд стабильно обеспечивал около 30% всего рисового экспорта мира, с огромным отрывом опережая всех своих соседей-конкурентов, которым торговать рисом очень мешало постоянное желание дойти до социализма то по московскому, то по пекинскому, то по своему собственному пути.
Но демократия рано или поздно наступает в любой стране, поэтому в 2011 году после очередной серии революций и государственных переворотов в Таиланде прошли свободные выборы. Выигравшая их Йинглак Чинават, сестра свергнутого в 2006 году премьера Таксина, учла ошибки брата и решила намертво зацементировать свою электоральную базу, чтобы никаким толпам хоть в желтых, в красных рубашках больше никогда не пришло в голову перекрывать улицы Бангкока, требуя отставки ее правительства.
Как это сделать с максимальным результатом и минимальными потерями? Нужно сконцентрировать государственные усилия на помощи той категории населения, которая будет рада даже небольшому росту своего благосостояния и одновременно не станет вдумываться в нюансы и возможные последствия принимаемых мер. В Таиланде для этого лучше всего подходят крестьяне, составляющие почти 40% рабочей силы страны. Поэтому премьерша Чинават сразу после избрания решила резко повысить их доходы, причем повысить таким образом, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что это заслуга именно ее правительства.
В тайском правительстве родился не особенно хитрый план, суть которого сводится к обычной спекуляции, только в государственных масштабах. Раз Таиланд – это не просто какая-то лавочка, а суперлидер на мировом рынке риса, обеспечивающий 30% мирового экспорта, то было бы глупо не воспользоваться гипотетической властью над ценой. Поэтому министры решили сначала установить полный контроль над экспортом, скупив у крестьян рис по цене в полтора раза выше рыночной. Потом резко сократить поставки риса на мировой рынок, вызвав там панический рост цен, – благо рис не клубника, его на складе можно хранить много месяцев. И наконец, в финале выйти на отчаявшийся международный рынок с накопленным рисом и продать его уже по гораздо более высокой цене, с лихвой компенсировав переплату при закупках у крестьян. В результате и деревенские избиратели останутся довольны, и государство немного подзаработает.
Нельзя сказать, что этот план совсем уже безнадежно плох. Он вполне мог сработать где-нибудь в 2007–2008 годах, когда из-за падения доллара резко увеличился спрос на все возможные виды сырья, и мировые цены на рис утроились всего за несколько месяцев. Но тайские министры не учли одного важного обстоятельства: из государства невозможно сделать успешного спекулянта. Эта громоздкая, неповоротливая структура с огромной инерцией при принятии решений никогда не сможет обыграть настоящих частных акул рынка, воплощающих в себе неумолимую силу законов экономики. Поэтому спекулятивная цепочка премьерши Чинават начала разваливаться с самого начала и сразу на всех участках.
... Зачитать целиком: Чудесный пример государственного вмешательства в экономику
Греция любопытна тем, что она всецело приняла воззрения латинской расы, особенно в деле воспитания. Полученные результаты поразительны, и отметить их тем более важно, что еще ни один писатель не обратил на них внимания.
Современные греки, как известно, ни в каком родстве с древними греками не состоят. Современная антропология, подтверждая все исторические данные, показывает, что это короткоголовые славяне, тогда как древние греки были длинноголовые, чего вполне достаточно, чтобы установить между современными греками и их мнимыми предками коренное различие.
В 1851 году, когда Европа столь неловко вмешалась в дело освобождения Греции, последняя насчитывала около миллиона жителей, одну четверть которого составляли албанцы или валахи. Она представляла собой осадок, оставшийся от нашествия всевозможных народов, особенно славян. В ней уже несколько веков не существовало греков в собственном смысле слова. Греция с тех пор, как стала римской провинцией, обратилась в глазах всякого рода авантюристов как бы в источник рабов, куда всякий мог приходить и безнаказанно из него черпать. Простые торговцы уводили из Греции в Рим невольников целыми тысячами сразу. Позже готы, герулы, болгары, валахи и прочие продолжали вторгаться в страну и уводить в рабство ее последних обитателей. Население Греции стало немного пополняться лишь тогда, когда начались вторжения славянских авантюристов -- большей частью профессиональных разбойников. Греческий язык только потому и сохранился, что на нем говорил весь византийский восток. Так как население Греции в настоящее время состоит почти только из славян, то тип древнего грека, увековеченный в мраморе, совершенно исчез. Знаменитый Шлиман, с которым я встретился во время одного путешествия в Грецию, обратил, однако, мое внимание на то, что этот тип встречается еще в виде исключения у рыбаков, живущих на многих островках архипелага, вероятно потому, что изолированность и бедность избавили их от нашествий.
Характер современных греков слишком хорошо известен, чтобы на описании его необходимо было долго останавливаться. При слабой воле и малом постоянстве они весьма легкомысленны, подвижны и раздражительны. Они питают полное отвращение к продолжительному напряжению сил, большие любители фраз и речей. Во всех слоях их общественной среды уровень нравственности крайне низок.
Любопытно посмотреть, как отразилось латинское воспитание на таком народе.
Едва избавившись от долгого рабства, которое не могло выработать в них в достаточной степени предприимчивости и воли, современные греки вообразили себе, что возродятся путем просвещения. В короткое время в стране появились 3.000 школ и всякого рода учебные заведения, где самым тщательным образом применялись гибельные программы нашего латинского воспитания. "Французский язык, -- пишет Фулье, -- преподается всюду в Греции наряду с греческим. Наш склад ума, наша литература, наши искусства, наше воспитание гораздо больше гармонируют с греческим национальным духом, нежели такие же данные других народов".
...
Последствия такого поглощения всех функций государством и его постоянного вмешательства, требуемых всеми партиями без исключения, гибельны для народа, который подчиняется им, или скорее вызывает их. Это постоянное вмешательство, в конце концов, всецело уничтожает у граждан дух инициативы и ответственности, которыми они и без того обладают в столь малой степени. Оно обязывает государство управлять предприятиями с большими расходами, вызываемыми сложностью административного механизма, тогда как частные лица, побуждаемые собственным интересом, успешно повели бы эти предприятия без таких расходов, как это, впрочем, и делается в других странах.
Во всех странах мира хорошо известно, что предприятия, ведущиеся частными лицами, естественно заинтересованными в успехе дела, преуспевают гораздо лучше, чем правительственные, обслуживаемые безымянными агентами, в деле мало заинтересованными. Симон Гананн, американский консул во Франкфурте, сделал по поводу металлургических предприятий России следующие наблюдения: "любопытен тот факт, что когда государство само управляло этими предприятиями, все они едва только перебивались, и так было до 1885 г., когда в них стали участвовать местные капиталы, и что иностранные капиталы добились успеха там, где другие испытывали лишь неудачи. Из 17 южных сталелитейных заводов России русским владельцам принадлежат только 4".
Таковы давно признанные экономистами результаты. "Сосредоточение экономических сил в руках государства, -- по словам Леруа-Болье[57], -- ведет к исчезновению в новой Франции частной инициативы, вырождению воли и личной энергии и, наконец, к своего рода бюрократическому рабству или парламентскому цезаризму, в одно и то же время ослабляющему и деморализующему всю обедневшую страну".
"Регламентация, -- говорит со своей стороны Герберт Спенсер, -- вызывает новые регламентации, порождая совсем непредвиденные законодателем последствия... Всякая регламентация влечет за собой создание новых должностей распорядительных агентов, большее развитие чиновничества и увеличение сословия должностных лиц. Чем больше сказывается вмешательство государства, тем в большей мере теряют свою личную инициативу управляемые им граждане; сверх того, всякое новое вмешательство государства укрепляет в них невысказываемое вслух мнение, что долг государства -- врачевать всякое зло и осуществлять всякое благо".
Никогда экономисты не были так осязательно правы, и однако никогда их проповедь не была в такой мере гласом вопиющего в пустыне, как в настоящем случае. Никто не оспаривает их уверений, и, тем не менее, мы продолжаем все более и более подвигаться по пути, который приводит к полному упадку и рабству народы, попавшие на этот путь.
Только благодаря все более и более возрастающей армии чиновников, государство в настоящее время в состоянии всем управлять, всем руководить, все централизовать. Каких-нибудь 50 лет тому назад чиновников было 188.000, и они обходились ежегодно в 245 миллионов франков; теперь их насчитывается 689.000[58], и обходятся они в 627 миллионов франков.
...
Понятие латинских народов о воспитании является следствием понятия их о государстве. Так как государство должно было всем управлять, то оно должно было руководить также и воспитанием. Думая и действуя за граждан, оно должно было позаботиться запечатлеть в душах чувство повиновения, уважение ко всякой иерархии и строго подавлять все поползновения к независимости и инициативе. Ученик должен был ограничиваться заучиванием наизусть руководств, передающих ему лишь то, что решено авторитетами по всем вопросам -- политическим, религиозным, философским и научным. Это был всегдашний идеал иезуитов, мудро довершенный Наполеоном. Учебная система, какой ее создал этот великий деспот, является наилучшим образцом методов, которые следует использовать для порабощения интеллигенции, обезличивания характеров и превращения латинской молодежи в рабов или мятежников.
Время ушло вперед, но наша учебная система мало изменилась. Над ней особенно тяготеет всесильное могущество предков. Государство -- исключительный направитель дела обучения -- сохранило систему воспитания, годную разве только для средних веков, когда господствовали богословы. Эта система накладывает на все латинские народы свой отпечаток разложения. В настоящее время она и не имеет целью порабощать ум, заглушать голос разума, уничтожать инициативу и независимость, но так как приемы не изменились, то результаты получаются прежние. Мы имеем, впрочем, учреждения, которые с точки зрения их психологического действия просто поражают изобретательностью, с какой они создают в целых категориях людей совершенную банальность мысли и характера. Что может быть поразительнее, например, нашей высшей школы с ее изумительной системой экзаменов? Разве что в Китае можно найти нечто подобное. Большая часть молодых людей, оканчивающих эту школу, отличается одинаковостью понятий обо всем и даже одинаковостью их выражения. Страница, начатая одним из них, может быть продолжена кем-либо другим без всякого изменения в идеях и в слоге. Одни только иезуиты умели изобретать такие совершенные способы дисциплинирования ума.
Приученные мелочными правилами рассчитывать чуть ли не с точностью до минуты свое время, ученики наших лицеев оказываются хорошо подготовленными на всю остальную их жизнь к однообразию мысли и действий, которых требует развитие государственного социализма. Они всегда будут испытывать величайшее отвращение ко всякой оригинальности, ко всяким личным усилиям, всегда будут глубоко презирать то, что еще не обозначено известными рамками и не зарегистрировано, будут относиться с несколько завистливым, но всегда почтительным уважением ко всякой иерархии и внешним отличиям. Всякое стремление к инициативе, к индивидуальному усилию будет у них совершенно подавлено. Они будут в состоянии иногда возмутиться, как они это делали в школе, когда их надзиратели бывали слишком суровы, но эти возмущения никогда не будут ни серьезными, ни продолжительными. Школа, лицеи и другие подобные им заведения оказываются, таким образом, прекрасными школами государственного социализма, все уравнивающего и нивелирующего. Благодаря этой системе мы все ближе и ближе подходим к такой форме правления.
...
...слова по своему смыслу весьма различаются у разных людей и пробуждают у них идеи и чувства крайне различные. Для проникновения в умы иного склада, чем наш, нужно самое напряженное усилие мысли. С большим трудом это достигается в отношении наших соотечественников, отличающихся от нас лишь возрастом, полом или воспитанием; каким же образом проникнуть в мысли людей чуждых рас, да еще тогда, когда нас отделяют от них целые века? Чтобы быть понятым кем-либо, надо говорить на языке слушателя со всеми свойственными его понятиям оттенками. Можно, как это и бывает в действительности между родителями и их детьми, прожить 6 течение многих лет рядом с человеком и никогда не понимать его. Вся наша обиходная психология, основанная на том предположении, что люди под влиянием одинаковых возбуждений испытывают и одинаковые чувства, как нельзя более ошибочна.
Мы никогда не можем видеть вещи такими, каковы они в действительности, потому что мы воспринимаем лишь состояния нашего сознания, создаваемые нашими же чувствами. Еще менее мы можем рассчитывать на то, что невольные искажения в представлениях будут одинаковы у всех людей, так как эти искажения подчиняются врожденным и приобретенным понятиям людей, и, следовательно, различаются между собой сообразно расе, полу, среде и т. п., и поэтому-то можно сказать, что всего чаще общее взаимное непонимание управляет отношениями между людьми разных рас, разных полов, принадлежащими к разным общественным слоям. Они могут пользоваться одинаковыми словами, но никогда не будут говорить одним и тем же языком.
Вещи представляются нам всегда не такими, каковы они в действительности, чего мы и не подозреваем. Мы даже вообще убеждены, что этого и быть не может; оттого-то для нас почти и невозможно допустить, что другие люди могут мыслить и действовать совершенно не так, как мы. Это непонимание мнений в конце концов обращается в полную нетерпимость, особенно в области верований и воззрений, основанных исключительно на чувствах.
Все люди, придерживающиеся в религии, морали, искусствах, и политике мнений, отличных от наших, тотчас являются в наших глазах людьми недобросовестными или, по меньшей мере, опасными глупцами. Поэтому если мы располагаем какой-нибудь властью, мы считаем своим непременным долгом, энергично преследовать столь зловредных чудовищ. Если мы их более не сжигаем и не гильотинируем, так это потому, что упадок нравов и прискорбная мягкость законов препятствуют этому.